- Ой, Зин, - плакалась одна соседка другой, - представляешь, той поросёнок, шо мы два месяца назад купылы – сбиг! И следов нет! На огороде калитка закрыта, там тоже. Куда делся? Мы с Петром везде шукалы. Третий день ищем.
Зинаида только плечами пожала.
- Мы и у твого Мыньки пыталы. «Не,- каже,- не бачив, ни дэ не вижжав». Вот так и разбогатеешь тут. Сплошные убытки.- Рассказывает, а сама слёзы подолом вытирает.
- Ну, что ж теперь, Клава, - сказала Зинаида,- ну вы ж живы- здоровы. Ну? А то всё наживное! Давай мы с тобой по чарочке винца выпьем, а?
Налили по стаканчику- другому. О пропавшем поросёнке позабылось. Всё больше про детей, да про внуков заговорили. За разговором, да за вином большую нарезанную тарелку солёных огурцов съели.
- Ох, и добри у тебя огурци! Прямо, законни!- сказала соседка.
- Це ж бочкови.
- А робыла як?
- На трёхлитровую банку с огурцами – 2 столовых ложки горой соли и 1 столовая ложка сухой горчицы. Заливаешь водой из-под крана и под пластмассовую крышку.
- Это ж надо – так просто! Надо и себе тек сделать по лету,- сказала соседка. – А давай, Зина, ще по огурчику?
Зинаида опустила в банку руку, и, пошарив среди листьев хрена, вишни, да укропа, ничего не нашла.
- Закончились. Пойду из погреба ещё банку достану.
И пошла.
А погреб, надо сказать, был не старинный, а современный (внутри гаража) – с вертикальным лазом и деревянной лестницей.
Вот включила хозяйка свет, и задом стала спускаться в погреб. С последней ступени ногу на пол поставила, а там что-то упруго- мягкое. Да как завизжат обе: и она и свинья!
Свинка так прямо от страха с ума сошла: стала по ступеням, да по полкам бегать, да банки бить!
- Стой, окаянная! – закричала хозяйка и махом схватила хрюшку за заднюю ногу.- Что ж ты мне, собака, тут понаделала? Убить тебя, скотину безрогую, за это мало!
Как огляделась вокруг! Картошка, что на зиму насыпом по полу лежала, вся в варенье, в томате, в стекле, да и в … (сами понимаете).
- Восемь, девять…двенадцать! – считала хозяйка железные крышки.
Комок подкатил к горлу. Стоит, смиренную свинюшку за заднюю ногу держит, и сил нет на верх подняться.
А когда поднялась, пошла в кухню, где её ждала соседка Клавдия.
- Твоя?
- Ах! Моя! – ответила та и подхватила её на руки.- Моя Тётка!- Она очень обрадовалась, когда нашлась её пропажа. - Три дня искали! Красавица ты наша! Исхудала вся, бедненькая!.. А где ж она была?
- В погребе. Эта твоя свинья мне всю картошку перетолкла! Банок сколько побила! Захотелось пить – бац банку, разбила – попила, захотела поесть - картошечки пожрала. А ты говоришь «схудала». Она мне столько ущерба принесла! После стекла, да гадости всякой всю картошку перемывать придётся .
- А чего ж ты погреб открытым бросила?
- Да он у нас до самых морозов открыт.
- Так, закрывала б! А то раскрыла яму, и хочешь, чтоб свиньи туда не падали!
- Да у меня тут что? свиньи пешком ходят, что ли?! Или у маня погреб в свинюшнике?
Соседка спешно направилась к калитке:
- Уж не знаю, где у тебя чего там, а нам пора. Тётушка совсем от твого крику речь потеряла. Може она твоим стеклом подавилась, а кричать горло болит?
- Да эта свыня, родычка твоя, чи як ты её зовёшь, мня в погребе криком своим контузила! Да и себя, наверное, тоже, раз молчит. Ты мне за неё двенадцать банок должна!
- Так я тебе ещё и шось должна?!
- А с кого мне спрашивать? С неё что ли? Твоя свинья, тебе за неё и отвечать.
- Ну вот, здрасте тебе! Она тут яму раскапустила, а я отвечать должна?! Нет, Зинка. Ничего я тебе не дам. И запомни: если б ты мою свинью прикрыла – не было б тебе с ней счастья. Бывай!
И ушла.
А Зинаида так и осталась стоять с открытым ртом.
С тех пор много лет прошло…Женщины общаются, как и положено. А чего зло в сердце держать? Только как поставит Зина на стол огурчики бочковые, да графинчик вина домашнего, так и вспоминает про себя эту историю.
Вот только с тех пор она вино огурчиками не закусывает.